Панозерские карсикко


Алексей Конкка.
"Панозеро: сердце Беломорской Карелии" Juminkeko ПГУ 2003


Карсикко (от глагола karsie - обрубать сучья) - особым образом отмеченные хвойные деревья, внешними признаками которых являются обрубленные сучья или затесы на стволах, а также вырезанные в коре деревьев различные знаки. Речь идет о явлении, которое в значительной своей части связано с древними мифологическими представлениями о строении окружающего мира.

Функциональная парадигма описываемого явления на территории таежной зоны Северной Европы, от Северной Норвегии и Северной Швеции на западе до Приуралья на востоке, достаточно широка, но частично исследована в исторической перспективе лишь на финских и северно-карельских материалах. Карсикко вырубалось в ходе погребального, свадебного или календарных обрядов, помимо этого в Северной Карелии зафиксировано обрубание веток на ели уходящим на войну рекрутом (типологически сходные обычаи отмечены также в Вологодской, на северо-востоке Архангельской области и в Удмуртии).В некоторых местностях центральной и восточной Финляндии карсикко символизировало своеобразную инициацию, когда достигший определенного возраста участник молодежного коллектива, впервые покидая пределы родовой территории, на границе двух волостей выставлял угощение для своих попутчиков, сидя на ветвях им самим или его спутниками обрубленного дерева. В Северной Карелии для невестки, впервые принимавшей участие в земледельческих или сенокосных работах на землях рода мужа, на пожне или пожоге вырубалось карсикко, после чего, в качестве ответного дара, невестка угощала присутствующих ритуальной кашей и стряпней. Близки перечисленным выше обычаям и некоторые так называемые рыболовные и охотничьи карсикко, когда дерево обрубалось новым членом промысловой артели на месте улова рыбы или было связано с первой охотничьей добычей. В Северной Финляндии и Северной Швеции зафиксированы обычаи вырубания карсикко впервые прибывшим в определенную местность человеком, что делалось уже независимо от его занятий или возраста.

Помимо общей для карсикко семантики как знака, сделанного в память о важном для личности или коллектива событии, функционально вырубание карсикко в вышеприведенных случаях можно классифицировать как принесение жертвы духам-хозяевам данной местности, вызванное освоением вновь прибывшими определенной территории. Так, одна из основных функций карсикко - когнитивная, связанная с познанием и освоением некоего пространства, обнаруживается в обычаях новопоселенцев Северной Похъянмаа в Финляндии, которые, по материалам Кустаа Вилкуна, определив место строительства нового дома, прежде всего отмечали с помощью зарубок и обрубания сучьев хвойное дерево. Впоследствии это дерево сохраняли.

Охранительные функции карсикко (изначально, вероятно, связанные с идеей жертвоприношения), а также мифологическая роль как определителей гра- ниц освоенного и неосвоенного пространства, одновременно являющихся медиаторами между человеческим и потусторонним мирами (в особенности это касается карсикко умершего, см ниже) на карельских материалах проявляются не только в случае строительства отдельного дома, но и при освоении территории, необходимой для существования целой общины. В деревне Карельская Масельга на Сегозере в 1974 году участниками советско-финляндской исследовательской группы было обнаружено несколько старых сосен, в коре которых на уровне человеческого роста и выше были вырезаны полутора-, двухметровые восьмиконечные кресты. Все они находились на некотором расстоянии от деревни, у полей и пожен, как бы обрамляя ее со стороны суши Один из крестов был вырезан в коре дерева, стоящего у входа на кладбище, которое было расположено напротив деревни, на другой стороне залива Местные жители рассказывали, что некоторое время назад в деревне проживал старик, который ежегодно обновлял кресты на соснах, объясняя свои действия тем, что кресты якобы охраняют деревню от действия злых сил.

Попутно здесь следует заметить, что крест (в том числе его древнейшая форма - косой крест) на всей территории бытования карсикко в функции магического, охранительного знака достаточно часто встречается вырезанным на стволе дерева, в частности, на кладбищах или на подходах к нему, на местах гибели людей Но крест на дереве можно встретить и на перекрестках старых промысловых троп, на рыболовной тоне или на местах отдыха в лесу около дорог.

Материалы автора из районов средней и Северной Карелии свидетельствуют о том, что карсикко на мысах и берегах озер вкупе с подобными же особо отмеченными деревьями на кладбищах (которые часто находились на островах или мысах, на берегах водоемов, по отношению к поселению - "за водой", на некотором от них расстоянии) отграничивали освоенную человеком, "окультуренную" территорию от остальной неосвоенной или малоосвоенной, "природной" среды Кроме того, ими были отмечены и сакральные точки территории - карсикко часто можно и сейчас обнаружить у церквей и часовен, не говоря уже о кладбищах Сакральными в исторической ретроспективе, вероятно, являлись и некоторые особенные или выделяющиеся на местности природные объекты, у которых, по древним представлениям, могли быть особые духи-хозяева Не секрет также, что многие церкви и часовни построены именно на таких местах, в бывших священных рощах, у почитаемых камней или родников и т д Подобное вышеописанному расположение карсикко на местности характерно и для северно-карельского села Панозера.

…Во взятом Н. Е. Поздняк в 1995 году интервью старейшая жительница Па-нозера А. К. Елисеева (1909 г. р.) рассказывала, что в прежнее время прибывавшие на праздник из других деревень родственники жителей Па-нозера оставляли "память о праздни-ке", вырезая (а может быть, обнов-ляя? - А К) кресты на соснах около церкви. В связи с этим сообщением возникает вопрос: не лежит ли в основе этих действий упомянутый выше обычай делать карсикко впервые прибывшему на праздник родственнику? Но почему карсикко делалось именно на кладбище? Делалось ли оно в связи с посещением могил родных (непременной частью "программы" любого престольного праздника)? Эти вопросы пока остаются без ответа. По крайней мере то, что обрубание ветвей или вырезание каких-либо знаков на кладбищенских деревьях было ритуальным действием, не подлежит сомнению, т к. на карельских кладбищах еще относительно недавно действовал неписаный закон, по которому на кладбище ничего не позволялось трогать - ни ломать ветви, ни собирать ягод, ни даже убирать упавшие сухие стволы деревьев. Лишь вырубание карсикко, казалось бы, шло вразрез с общепринятой традицией. Однако известно, что ритуал как во временном, так и в акциональном аспектах, был исключением из обыденной жизни, поэтому вырубание карсик-ко на кладбище можно назвать ритуальным нарушением табу (обыденных за-претов), т. е. сакральным действием, связанным с особенным, вневременным и внепространственным характером ритуальных действий. В любом случае, карсикко на кладбищах или вблизи них, с помощью которого душа покойного осуществляла переход в потусторонний мир (карсикко умершего), в описываемой здесь форме встречается на обширных пространствах Северной Европы, включая Скандинавию и Финляндию. Что же касается Русского Севера, то судя по результатам полевых исследований автора, ареалы карсикко умершего охватывают историческую карельско-вепсскую территорию от Новгородской (Валдайский район), Вологодской (Белозерье и восточные районы Вологодской области) и Ленинградской областей до юж-ных районов Мурманской области включительно. Та же ситуация наблюдается в Архангельской области - в Онежском районе, а по литературным сведениям - в Пинежье. Экспедиционные материалы автора 2000- 2001 годов позволяют утверждать, что карсикко умершего на кладбищах имеет широкое распространение также на территории Республики Коми.

В панозерском Куусикко отмечено присутствие еще одной особенной детали. На западной стороне кладбища в 1995 году Хейкки Рюткёля сфотографировал вырезанное на стволе старой ели и частично заплывшее смолой изображение, которое он интерпретировал как контур человеческой фигуры. На стволе примерно в полутора метрах от земли явственно проступает ромбической формы голова и две полуопущенные "руки", а две продолговатые выемки в нижней части изображения можно трактовать как обозначение ног. Фигура вырезана на северной стороне дерева. Антропоморфные изображения на стволах деревьев, встречающихся в лесах Беломорской Карелии и Северной Финляндии, известны как по рассказам путешественников (начиная с Элиаса Лённрота), так и по более поздним материалам. В 1980- 1990 годы по обе стороны границы было сделано несколько таких находок. По сведениям финского собирателя начала XX века Самули Паулахарью, полученным в северно-карельской деревне Бойница, изображение человеческой фигуры или головы, называемое хуррикас (hurrikas), функционально заменяло собой карсикко с обрубленными ветвями, т. е. представляло собой одну из форм этого многогранного явления.

На панозерском кладбище Миеккакангас первые сделанные топором отметки на деревьях встречаются уже на подходе к кладбищу. При подъеме на возвышенность со стороны речного берега (откуда несли гроб с покойником, переправившись из села на лодке) находится высокая, почтенного возраста, отдельно стоящая у дороги раздвоенная сосна, со всех сторон испещренная зарубками различных форм и размеров от самых корней до высоты человеческого роста. Более десяти снизу находящихся ветвей ее обрублено топором, причем с восточной стороны оставлены длинные (около метра) их комли. С южной стороны на уровне около 180 см от земли в стволе вырезана плоская и неглубокая выемка, вероятнее всего, для иконы. У входа на кладбище, сбоку от основных ворот находится сосна, которая также отмечена несколькими зарубками. Интересно, что на дереве, поверх старых сделаны абсолютно свежие, новые затесы. На помещенной фотографии видно, что сделавший зарубку человек стесал часть поверхности внутри старой зарубки, таким образом лишь подновив ее. Подобное обновление старых затесов на деревьях при входе на кладбище - современная тенденция развития традиции карсикко.

На кладбище Миеккакангас также имеются свои, вырезанные в коре дерева, кресты. Один из них, четырехконечный, вырублен на сосне в северо-западной, старой части кладбища. Длина креста около 30, ширина 15, а толщина 5-6 см. Второй крест, восьмиконечный, вырезан (прочерчен ножом) на относительно молодом дереве в новой, юго-западной части кладбища. На северной стороне кладбища привлекает взгляд старая полувысохшая ель, многие ветки которой с восточной и северо-восточной сторон были обрублены, причем на стволе оставлены полуметровые их основания. На западной стороне дерева сохранилась лишь одна ветка, которая ныне представляет собой нечто вроде второго ствола, все остальные ветви обрезаны под самый корень. Среди других деревьев, носящих следы подобной "обработки" обращает на себя внимание сосна, находящаяся на северной окраине кладбища, у спуска к реке Вершина ее на уровне около 1,5 м была некогда обрублена топором (в развилке ветвей на месте основного ствола сохранился высохший обрубок верхушки), после чего окружавшие высохшую вершину ветви начали расти вверх, но две из них были впоследствии также отрублены, и лишь одна, с северо-восточной стороны дерева, была оставлена. Огибая засохшую вершину, она стала расти в вертикальном направлении, заменив собой обрезанный ствол. По этому поводу следует заметить, что дерево с обрезанной вершиной представляет собой, вероятно, наиболее древнюю форму карсикко умершего и чаще всего встречается именно на кладбищах.

К сожалению, мы не умеем расшифровывать знаки на деревьях до такой степени, чтобы "читать" эти древние "письма", как, по некоторым сведениям, еще в конце XIX века могли делать иные старожилы северно-карельских деревень, когда человек, встретив карсикко в лесу, мог по конфигурации обрубленного дерева и по тому, на какую часть света были ориентированы те или иные ветки, определить, кто, по какому поводу и при каких обстоятельствах сделал карсикко. В нашем распоряжении имеется лишь некоторый набор по большей части предполагаемых значений относительно оставляемых на карсикко ветвей и их ориентации (например, известно, что одна ветка, оставленная на обрубленном участке ствола, может указывать то направление, откуда появился впервые прибывший в данную местность человек, но, с другой стороны, подобные ветви указывали на наличие в живых родителей сделавшего карсикко и т. п.). Ориентация света в древних промысловых культурах имела существенное мировоззренческое значение (в более поздних традициях она наиболее явно проявляется в ориентации культовых сооружений - церквей и часовен). Одним из сохранившихся до нашего времени в традиционной культуре фактов подобного рода (в силу известной консервативности похоронного обряда) является ориентация захоронений и надмогильных сооружений, что имеет непосредственное отношение к теме карсикко умершего. Автором неоднократно было замечено, что многие карсикко на карельских кладбищах своими частично обрубленными ветвями направлены на север, что соответствовало стадиально ранней ориентации захоронений в сторону страны мертвых. Однако со временем ориентация могил менялась: вначале умерших хоронили преимущественно ногами на север (пример тому - захоронения в курганах летописной веси X-XI веков). Затем появилась смешанная ориентация, в том числе хоронили ногами на юг. И, наконец, по мере христианизации меридиональные захоронения все чаще стали заменяться широтными по направлению запад-восток. Карсикко умершего, в некотором смысле, можно назвать древнейшим могильным сооружением (на некоторых небольших кладбищах встречается одно, как бы "коллективное" карсикко - высокое дерево с обрубленными ветвями), ориентация которого сохраняет связь с картиной мира, восходящей к представлениям человека доисторической эпохи.

Как же местные жители объясняли значение вырезанных на деревьях крестов? Далеко не все знали об их существовании. Некоторые предполагали, что кресты вырезаны тогда, когда на острове стали оставлять на летний выпас овец. Кресты в данном случае должны были охранять овец во время грозы от молнии. Другие добавляли, что кресты могли сделать попавшие на остров и спасавшиеся там от грозы путешественники. Предлагали также версию навигационного знака: когда по реке сплавляли на лодках сено, то лодки были перегружены и следовало соблюдать осторожность. Во избежание неприятностей крестами будто бы метили фарватер. Кресты на деревьях, по мнению М. Д. Свинко, вырезали после войны, до войны же на мысу Ристиниеми стоял большой поклонный крест. М. Д. Свинко рассказала, что озеро Панозеро было своего рода этапом во время движения вниз по порожистой Кеми. Даже на сплаве, когда в районе Вилуадсуари отправляли вниз по течению реки "харчевую", т. е. плот с котлопунктом, то все наблюдавшие это "крестили глаза". Отсюда путь вел к нижним порогам, которые набирали такую силу, что часть из них состояла в ряду запрещенных для спуска на лодках - тогда следовало обходить порог по суше. Путешественники XIX и начала XX века упоминали такую деталь, как наличие деревянных крестов по обе стороны почти каждого крупного речного порога и, описывая поведение местных жителей, отмечали, что, завидев подобный крест на берегу, те всегда осеняли себя крестным знамением, как бы испрашивая себе удачного спуска перед порогом и благодаря за благополучный исход дела в конце его. У крестов, как правило, была и своя конкретная история. Л. А. Бабкина вспоминала, что в районе деревни Сопосалмы (выше по течению Кеми) перед войной в пороге утонул мужчина. Напротив этого места на берегу поставили деревянный крест. Проезжая мимо на лодке, они здесь всегда останавливались и оставляли под крестом полевой цветок, ветку сосны или березы. Следует сказать, что, по рассказам жителей Панозера, место неожиданной кончины человека в лесу также было в обычае отмечать крестом. В данном случае его вырезали прямо в коре дерева, т. е. делали карсикко. Заметим, что во многих местах карсикко находились рядом с установленными там деревянными крестами. Так было, например, в Северной Карелии на перекрестьях водных путей. Более того, в северо-западной Карелии ветки и цветы (иван-чай) могли относить в вышеприведенных случаях именно под карсикко. Обычаем также было оставлять под крестом или карсикко камень. Так, под карсикко на мысу Руванкорко на Верхнем Куйтто, где отправлявшиеся через озеро на лодках путники оставляли камень для обеспечения себе удачного пути, с течением времени образовалась целая каменная куча. Таким образом, карсикко могли быть связаны с местами смерти людей и вне освоенных территорий использовались как апотропей, т. е. оберегающий и приносящий удачу объект, связанный с силами потустороннего мира. В этой связи деревья-карсикко с крестами на острове Вилуадсуари получают еще одну версию своего происхождения, думается, наиболее достоверную, в основе которой лежит стремление путем магического воздействия на природные силы защитить передвигающихся по реке людей (водные пути были на протяжении сотен лет основными связующими магистралями) от неуправляемой стихии, укротить ее и, в конечном итоге, освоить, упорядочить функционально важную для человека частицу природной среды.

Подводя итог вышесказанному относительно пространственных характеристик карсикко, можно сказать, что карсикко есть универсальный ритуальный символ, выступающий как инструмент мифологического структурирования окружающего мира. Почему и каким образом именно карсикко выполняет столь ответственную функцию? Местоположению карсикко, как отмечалось ранее, присуща пространственная маргинальность, что связано с его дуалистической сущностью. В горизонтальной проекции карсикко помещалось на границе земли и воды или на границе упорядоченного человеком пространства (находившегося под защитой умерших предков) и внешнего мира (находившегося во власти природных стихий). В вертикальной проекции карсикко располагалось между землей и небом (что имело особое значение в погребальной обрядности). То есть карсикко, представляя собой знак вполне материальной территориальной границы, выполняло в этом своем качестве также чисто мифологические функции. Прежде всего они были связаны с ролью карсикко как медиатора между миром мертвых и миром живых, между освоенным и неосвоенным природными мирами (последний, в свою очередь, мог восприниматься как мир потусторонний).

Разделяя миры и природные сферы, карсикко одновременно осуществляло необходимую мифологическую связь между ними - именно к нему (как на могилу) в некоторых местах приходили для общения с покойным родственники или близкие человека, находящегося в дальних краях, именно с карсикко, сделанным на границе родовых территорий, были связаны инициационные обряды, о которых шла речь выше. Карсикко, находясь одновременно в двух или нескольких измерениях, осуществляло функцию символического моста, соединяющего части мироздания.

Строго говоря, четко обозначенной во времени и пространстве границы между человеческим и потусторонним мирами в ранних мифологических представлениях не существовало. Она также не была непроницаемой. В течение года было несколько сакральных периодов времени (например, зимние и летние святки у земледельческих народов), когда человеческий и потусторонние миры как бы сливались воедино. Тогда было, например, возможно предсказывать будущее и воздействовать на судьбу иными способами. Возможно было слышать, осязать и видеть образы, принимаемые представителями потустороннего мира. В Святки, по представлению карел, врата рая были открыты для всех умерших. Достаточно широко были распространены поверья о том, что люди могли также "физически" пребывать какое-то время в мире умерших или в мире духов, а для некоторых (как, например, для знахарей и предсказателей) это было основой их деятельности.

Внешний мир управлялся потусторонними (в обычных условиях невидимыми) природными силами, что приходилось постоянно учитывать, находясь вне жилища или поселения. Собственно, каждый человек знал усвоенные еще в детстве из рассказов взрослых "правила поведения", состоящие в основном из запретов и предписаний на случай встречи с "нечистой силой" или какими-либо ее проявлениями. Особенными знаниями в этой области обладали длительное время находившиеся вне дома промысловики. Охота на лесного зверя и ловля рыбы сопровождались традиционно различными магическими действиями и целыми обрядами с чтением заговоров и определением благоприятных и неблагоприятных знамений. Недаром особо удачливые охотники и рыбаки относились к категории "знающих", считалось, что у них существовал договор с "хозяином". Подобный договор с лесовиком (в последнее время даже кое-где писавшим на бумаге "отпуск") был главным атрибутом пастуха, который и сам в глазах поселян был колдуном и представителем "нечистой силы". Таким образом, учитывая, что и в самом жилище человека были свои домовые духи, а в жизни родовой общины умершие предки играли существенную, по мнению некоторых исследователей, даже главенствующую роль, граница между миром человеческим и миром потусторонним оказывается довольно эфемерной. Каким же образом тогда имевшее постоянное местоположение карсикко определяло эту подвижную, зачастую неуловимую границу? Думается, именно в силу неопределенности границы между мирами и в силу необходимости жизненно важного для социума и личности контакта с потусторонним миром (например, с умершими предками) появилась потребность обозначить, закрепить эту границу при помощи постоянного объекта. Такова логика ритуальных действий в календарной обрядности, касающихся майского дерева или новогодней ели, связанных с установкой их на деревенской или городской площади (в Северной Финляндии была известна "ель Иванова дня" - устанавливаемое посреди двора карсикко с обрезанными ветвями). На определенный период они становились символом мировой оси или "мирового столпа", поддерживающего мироздание в момент пошатнувшегося космического порядка, когда границы между мирами практически исчезали. Именно в этом ключе, с учетом представлений о наступлении космического хаоса в моменты смены природных циклов, следует рассматривать функцию оберега (в данном случае связанную с определением центра мира, его опоры), присущую подобным ритуальным объектам.

Проводимые в переломные периоды года обрядовые действия по установке дерева (шеста, столба и т. д.) сравнимы с вырубанием карсикко в неосвоенной зоне вдали от поселений. Действительно, в "диком лесу", на "неведомых", не охваченных человеческой деятельностью "потусторонних" пространствах появляется (как правило, на видном месте, на возвышении или на берегу) особенным образом отмеченное дерево, являющееся оберегом от враждебных сил внешнего мира. Карсикко оказывается центром завоеванного у "дикой природы" (вероятно, изначально ограниченного пределами прямой визуальной связи) островка освоенной человеком территории.

И последнее замечание. Карсикко являет собой природное начало - как правило, это растущее дерево. Однако принявшее определенную форму и включенное в систему мифологических связей, оно одновременно становится знаком, символом со множеством значений. В карсикко соединяются те природное и культурное начала, которые продолжают сосуществовать и на дальнейших стадиях обработки дерева - от строительства дома до изготовления деревянной утвари.



Наставление

Как думаешь, так и живёшь.
Думай о хорошем!


Не к миру надо идти в подмастерья, а к Богу, чтобы стать Мастером.

В конечном счете, каждый человек остаётся лучшим учителем для себя — и сам ставит себе итоговые оценки.

Кижи

Наши контакты

Подписаться на новости:

Электронная почта

osta@vottovaara.ru




РГО